Небольшое предисловие. Вопреки расхожему мнению, первые дачи появились в России не в XIX, а в XVI веке. Правда, речь в те времена шла не о загородных домах, а о солидных земельных участках, которые государи раздавали своим приближённым. Отсюда и «дача» — щедрый царский дар. Появлению первых сельских «вилл» мы обязаны Петру I, царь жаловал подданным земли близ Санкт-Петербурга, чтобы удержать их рядом с новой столицей. На дарованных участках владельцы обязаны были возвести дома, а заодно благоустроить прилегающие территории. И «дачнику» хорошо, и за державу не обидно.
С начала XIX столетия дачный отдых стремительно набирал популярность: роскошные усадьбы и скромные деревянные домики под Москвой и Санкт-Петербургом росли как грибы после дождя. Особняки строили богачи, а домики доставались публике попроще: их сдавали на лето в аренду предприимчивые крестьяне, получая неплохой доход. Со временем дачные посёлки стали излюбленными местами досуга для горожан, возникала, выражаясь современным языком, инфраструктура — рестораны и магазины. Транспортную доступность обеспечивали сначала извозчики, а затем железные дороги и пароходы.
Не забывали и о развлечениях: к дачникам приезжали известные актёры и певцы, например, Фёдор Шаляпин начинал свою головокружительную карьеру с гастролей по подмосковным дачам. Во второй половине ХIХ века мода на времяпрепровождение вдали от шумных городов достигла черноморского побережья Кавказа.
В октябре 1872 г. почётный гражданин Москвы, купец 1-й гильдии Николай Николаевич Мамонтов приобрёл близ Сочи около 3 тыс. десятин земли и построил добротный дом из сосны, привезённой по спецзаказу из Ростова. Так появилась вилла «Вера» — первая сочинская дача. Своё название она получила не случайно: Вера — родовое женское имя в династии Мамонтовых.
Дача московского купца тотчас стала местной достопримечательностью, о ней ходило множество слухов и легенд: мол, особняк Мамонтова скрывает тысячу комнат и дверей, а в одной из спален висит магическое зеркало, исполняющее любое желание того, кто в него посмотрит. Наверное, наивную веру обывателей в чудеса виллы «Вера» питали поистине волшебный парк и питомник экзотических растений, окружавшие особняк Мамонтова. Чего здесь только не было — магнолия, юкка, эвкалипты, миндаль, маслины, инжир и даже китайская пальма. Создатель этого дивного зелёного царства, немецкий агроном Р.И. Гарбе изумлялся: «Флора в Сочи не знает ни утомления, ни перерывов, она живет и в зимнюю пору». Старательному немцу удалось вырастить на благодатной сочинской земле по 24 сорта малины и смородины и аж 76 сортов крыжовника. Время не пощадило мамонтовский парк, ныне от него остались лишь несколько аллей да небольшая сосновая рощица.
После смерти Н.Н. Мамонтова в 1896 г. его обширное имение пришло в упадок. Но всё изменилось после того, как новая владелица виллы «Вера» М.А. Мамонтова вышла замуж за энергичного Н.А. Костарева, занимавшего в 1898—1902 гг. пост городского старосты Сочи. Радетельный градоначальник, талантливый агроном, удачливый коммерсант вложил солидные средства в перестройку виллы. На месте обветшавшего деревянного дома возник добротный двухэтажный каменный особняк с парадной лестницей, колоннами, террасами и балконами. Прежнее название — вилла «Вера» — новый владелец не изменил, но в народе всё чаще стали называть её «дача Костарева». Именно эту надпись мы видим на старых открытках с видами особняка.
После революции новая власть дачу национализировала, в ней разместился революционно-исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Сочинского округа. По окончании гражданской войны в 1923 г. здание стало домом отдыха для служащих Совнаркома. А что же Костаревы, бывшие хозяева особняка? Можно лишь догадываться, каково приходилось выселенным из своего дома «эксплуататорам» в лихое революционное время. В архивах сохранился любопытный документ, протокол заседания Сочинского ревкома от 15 июня 1920 г. Среди прочих решений в нём значится: «Реквизировать самовар у Николая Костарева для нужд табачной фабрики». Ну не нашлось у сочинских большевиков другого самовара.
В 1926 г. Костаревым удалось эмигрировать во Францию. На счастье, в одном из швейцарских банков у них сохранились деньги, которых хватило на покупку небольшого участка земли и скромного домика под Парижем. На новой французской «даче» варили варенье, солили огурцы, выращивали смородину. Словом, выживали, как могли. А в далёкой России, на территории их сочинского имения, в 1928 г. возник санаторий для трудящихся имени А. Цюрупы. В 1963 г. его место занял Сочинский Дворец пионеров и школьников. После крушения СССР пионерская организация ушла в прошлое, поэтому дворец переименовали в Сочинский городской центр внешкольной работы. Ему посчастливилось пережить катаклизмы «лихих 90-х» и сохраниться до наших дней. Здесь проходят различные выставки, фестивали и спектакли, а любознательные туристы могут осмотреть интерьер бывшей дачи Костарева. Если доведётся побывать в этом здании, обратите внимание на зеркала: быть может, одно из них — то самое магическое зеркало желаний из старого особняка Н.Н. Мамонтова?
Хорошо жилось на Руси профессорам, наверняка подумает тот, кто впервые увидит старую фотографию «мавританского дворца» с подписью «Дача профессора Трапезникова». Особняк, напоминающий сказочный восточный замок из «Тысячи и одной ночи», производит впечатление и в наши дни: изящная двухэтажная постройка, с длинными галереями, верандами, балконами и башенками, похожими на минареты. Главный фасад с парадной лестницей обращён в сторону моря, роскошный парк раскинулся на 3 га, экзотических растений здесь было не меньше, чем на даче Костарева.
Кем же был профессор Трапезников, владелец этого великолепия? Откуда брал средства (и немалые!) на строительство и содержание имения? Мнения сочинских старожилов расходятся. Одни называют Трапезникова «петербургским врачом» и приписывают к его фамилии инициалы «А.В.», другие — величают Фёдором Константиновичем, однако никаких подробностей биографии не приводят.
Нам удалось выяснить, что речь идёт об уроженце Иркутска, надворном советнике, купце 1-й гильдии и профессоре медицины Фёдоре Константиновиче Трапезникове. Чем успешного золотопромышленника привлекло здравоохранение — неизвестно, но блажью пресыщенного богача его увлечение точно не назовёшь: Трапезников окончил петербургскую Медико-хирургическую академию, преподавал и практиковал в столице и на Кавказе, работал вместе с самим И.И. Мечниковым в парижском институте Пастера.
Путешествуя по городам и весям, преуспевающий профессор не забывал и о родных пенатах: в родном Иркутске его знали как щедрого мецената. В 1879 г., когда в городе начался большой пожар, Фёдор Константинович примчался к месту происшествия на собственной пожарной машине с игривым названием «Красотка» и лично тушил горящие дома. После происшествия Трапезников организовал в Иркутске Пожарное общество и передал «Красотку» местным огнеборцам. Благодарные отцы города удостоили его званием почётного гражданина Иркутска.
Усидеть на двух стульях, как известно, проблематично, поэтому профессору медицины Трапезникову пришлось выбирать между призванием и коммерцией. А может, сама жизнь сделала за него этот выбор: в конце 1890-х гг. фирму «Братья Трапезниковы» признали несостоятельной, принадлежащие ей золотые прииски пришлось продать.
Но, похоже, банкротство фирмы не нанесло финансовому благополучию профессора серьёзного ущерба, поскольку уже через несколько лет он купил землю в Сочи и построил свой «мавританский дворец», ставший одним из городских достопримечательностей. Правда, жить в нём Ф.К. Трапезникову суждено было недолго: он скончался «после 1907 года», подробности история умалчивает.
Зато не молчит мудрая Клио о том, что произошло с бывшей дачей профессора после революции. В декабре 1917 г. в этом доме нашла пристанище семья бывшего председателя совета министров Российской империи И.Л. Горемыкина. Вырвавшись из бушующего революционного Петрограда, он полагал, что самое страшное позади. Ошибался: банда налётчиков зверски убила Горемыкина вместе с женой, дочерью и зятем.
Несколько лет «мавританский дворец» был домом отдыха МОПР (Международной организации помощи революции), а в 1928 г. здание передали в ведение «компетентных органов». Говорят, что сюда частенько приезжали отдохнуть от «трудов» архитекторы массового террора Г. Ягода и Л. Берия. После развенчания культа личности «дворец» у силовиков забрали и переоборудовали в санаторий для трудящихся Норильского горно-металлургического комбината, среди которых были и недавние узники сталинских лагерей. Сначала отдыхали палачи, затем их жертвы — воистину, ирония судьбы.
Сегодня территорию бывшей дачи Трапезникова занимает санаторный комплекс «Заполярье» (к слову, отметивший в этом году своё 65-летие). Недавно «мавританский дворец» реставрировали, снесли поздние пристройки, реконструировали коммуникации. Старая профессорская дача, сменив множество владельцев, обрела новую жизнь. А нам остаётся помнить о прошлом и бережно хранить наследие наших предков.
Дмитрий Казённов
Исторические фото в статье: Яндекс.Картинки
